В конце 1990-х гг. возникла группа «Петербургские фундаменталисты», деятельность которой с самого начала вышла за чисто литературные рамки. Своё идеологическое позиционирование «Петербургские фундаменталисты» построили на развенчании либерально-западнической доктрины.
В составе группы писатели П.Крусанов, С.Носов, Н.Подольский, В.Рекшан, философ А.Секацкий, и другие. С их точки зрения, эгалитарно-гуманистические принципы постиндустриальной европейско-американской цивилизации несовместимы с духовно-мистическими основами российского исторического бытия. Только имперская форма государственности способна нацеливать Россию на решение сверхзадач, требующих сверхусилий, таким образом обеспечивая великой стране полноценное и адекватное её природе существование.
Группа «Петербургские фундаменталисты» необыкновенно органично соединила в себе респектабельность вполне солидной культурной организации со скоморошеством и юродством.
читать дальше
Время старой литературы прошло. Новая русская литература живёт в Петербурге!
Вот и знаменитый московский писатель Дмитрий Быков, имея домик в Крыму, подумывает о том, чтобы переехать жить в Петербург, где у него много друзей.
Каждый день в культурной столице России проходят встречи с писателями в Доме Книги, дискуссии с читателями в Книжной лавке писателя, выставки на книжной ярмарке ДК Крупской, презентации в центре «Пушкинская, 10», конференции в Доме писателя, семинары на филологическом факультете Университета, и многое другое.
24 октября 2010 года состоялась II независимая книжная ярмарка, организованная издательствами «Амфора», «Ад Маргинем», «Лимбус Пресс» и «НЛО» (Москва).
«Рынок демократичен, а искусство – нет. Мы должны для себя понять: мы в другой стае, – сказал писатель Герман Садулаев на I независимой ярмарке. – Мы, может быть, не хотели, так получилось, мы другие. Нам не интересно, что продаётся в больших книжных магазинах. Нам не интересно, что показывают по телевизору, крутят в кинотеатрах. Нам нужно другое кино, другая философия, другое искусство. Так получилось. А значит, у нас должны быть свои стоянки. Маленькие, но наши. Нас очень мало и мы должны держаться вместе, потому что остальных очень много. Если мы будем поодиночке, то нас в культуре затопчут и даже не заметят, что мы здесь были».
26-29 октября проходил очередной фестиваль «Петербургский текст». В рамках его в Доме Писателя состоялась научная конференция «Петербургские мемуары: факты и мифы».
Приведу наиболее интересные моменты выступлений участников конференции.
Петербургский миф – это духовная реальность.
Петербургский текст – продукт метаисторического назначения!
Петербургский текст трудно отделить от сказовой формы повествования.
Филология не наука, а определённый род практической деятельности – толкование текстов.
Литература подошла к той точке, когда мастер слова должен изобретать новый язык, новые литературные формы, новый дискурс, способный объяснить «непознаваемую реальность».
Очень трудно выразить состояние пребывания в аду (тюрьмы, каторги, концлагеря). Такой писатель – носитель нечеловеческого опыта. Он не Орфей, побывавший в Аду, а Плутон, поднявшийся из Ада.
Человечество по инерции ещё живёт, но то, что произошло в ХХ веке, уже убило человечество!
Текст производит эффект, когда читатель узнаёт в нём себя.
Какова цель мемуаров? Описать современную действительность, в которой пришлось жить, или понять современную жизненную реальность, чтобы это понимание было интересно нашим потомкам?
Некоторые мемуаристы прилагают массу усилий не сказать того, что знают.
За двадцать лет после так называемого «застоя» и перестройки стало ещё хуже!
До сих пор не понятно, почему в «эпоху застоя» создавались великолепные произведения, а сейчас нет.
НА МОЙ ВЗГЛЯД, нужно не изобретать дискурс, а искать новые адекватные способы передачи своего жизненного и мистического опыта. Русский язык явление живой жизни, он постоянно развивается. Поэтому допустимо изобретать новые слова и формы, которые наиболее адекватно будут выражать мысли и чувства писателя. Хорошо воспринимается текст, в котором читатель узнаёт свои вопросы, но читает неожиданные ответы. Меня заинтересовал вопрос: Кто более счастлив: тот, о ком пишут мемуары, или тот, кто пишет?
Известный писатель Валерий Попов рассказал о книжке своих мемуаров «Довлатов».
Он с сожалением отметил, что вдова писателя заявила, будто данная книга диффамация. Но любая мемуарная книга является разновидностью мифа. Довлатов делал о себе миф с самого начала. Он выбрал миф в ущерб реальной жизни. Это была победа неудачника. Его гениальный ход – то, что он из неудачи сделал победу! Проза Довлатова была прививкой против советского идиотизма. В России Довлатов ещё долго был бы в «длинном списке» авторов. Переехав в Америку, он почти сразу стал первым из русских писателей. Довлатов умер с ощущением поражения. Сейчас читают Довлатова и Гарри Поттера. Почему? Потому что Довлатов заглянул в будущее, направляя русскую литературу в определённое русло. Почему Довлатов сейчас очень популярен? Он угадал сегодняшний формат литературы. Только погибнув, он смог победить. Каждая его литературная вещь это его «отрубленный палец».
Пётр Кожевников выступил с сообщением «Мифология КГБ доперестроечного периода».
Он, в частности, утверждал, что никакого «застоя» не было. Кафетерий «Сайгон» в Петербурге (точка встречи неформалов) был местом внутренней эмиграции! Лимиты свободы мы определяем себе сами.
Доктор филологических наук профессор Борис Валентинович Аверин выступил с сообщением «Бывают ли правдивые мемуары?»
Он сразу сказал, что правдивых мемуаров не бывает. Мемуары становятся прозой, когда есть живой повествователь. Всё необычное самоцензура выбрасывает из нашей памяти. Мы забываем обо всём, что не можем объяснить рационально – «тайные знаки явной судьбы» (Набоков). Автобиографическая проза получается, когда есть сюжет, некая «предназначенность к сюжету». Непридуманные сюжеты самые ценные. По деталям и мелочам быта часто определяется правдивость повествователя. Правдиво о себе рассказать можно лишь дистанцируясь от себя самого, создавая дистанцию между повествователем и тем, о ком пишешь.
Я ЛИЧНО не хочу и не могу отрицать чужой опыт. Но моё сознание как раз сохраняет всё необычное мистическое и необъяснимое, что произошло со мной и что не имеет рационального объяснения. Из этих островков необъяснимого и складывается сюжет. Так из моего опыта смерти родился роман «Чужой странный непонятный необыкновенный чужак».
Очень интересным было выступление философа Александра Секацкого на тему «Текст как опыт смерти и бессмертия».
Приведу лишь несколько тезисов данного выступления, поскольку смелость и свобода размышления вслух Александра Секацкого представляет самостоятельный феномен и обладает самостоятельной ценностью.
Опыт человеческой жизни радикально связан с тотальным переживанием собственной смертности.
В нашем теле проявляется прижизненный метемпсихоз.
Человеческое существо постоянно переживает метаморфоз, который просто замаскирован единством телесности.
Каждый из нас обладает уникальным прижизненным опытом смерти.
Каждая любовь есть рождение в нас нового существа.
Возраст творчества оказывается искусственным опытом обретения бессмертия.
«Сколько лет поэту? – Стихи всегда пишет маленькая девочка во мне!»
Опыт творчества это опыт конструкции ладьи Харона.
Текст это как транспорт в бессмертие, инобытие.
Возраст автора примерно всегда один и тот же. Автор это нечто во мне!
Гений не развивается, он всегда один и тот же!
Только творческое Я обладает уникальной способностью быть предъявленным к проживанию, не стареть, не умирать. Это эффект возрождения и присутствия сейчас.
Каждая возрастная единица это отдельное существо, проживающее своё «акмэ», а затем развоплощаемое, либо окончательно, либо призрачно.
Власть писателя состоит в проникновении в душевный горизонт читателя.
Бытие автора и есть некий отслеживаемый опыт иноприсутствия, опыт посмертия.
Забота о своём тексте это забота о транспорте в бессмертие, о ладье Харона.
Настоящий автор совершает заплыв против течения Леты (реки забвения в царстве Аида).
Чаще всего наша заброшенность в мир означает попадание не в то время.
Автор (с большой буквы) не может принципиально ничему научиться. Гений не развивается; он либо есть, либо нет.
Плоть всегда в дефиците, а дУхов несметное количество. И духи отчаянно ведут борьба за плоть. Наша телесность это место схождения духов.
Произведение (объективация) это наше инобытие, успокоенное в форме нашего текста.
Текст это привилегированная вещь, в котором мы всегда себя узнаём, это физически ощутимое посмертие.
Кто хочет прослушать выступление философа Александра Секацкого и его ответы на вопросы, может скачать аудиофайл в формате dvf (два часа) по ссылке для скачивания
files.mail.ru/DOBPN8
Плагин от Sony www.nch.com.au/scribe/sony.html
ПО МОЕМУ ОЩУЩЕНИЮ, каждый текст, который мы начинаем, это как бы новое рождение. Создавая этот текст, мы проживаем новую жизнь, и заканчивая текст, как бы умираем. Но закончив текст, мы понимаем, что он, как ребёнок, продолжает жить; это мы умрём, а текст останется. И в этом мы видим опыт нашего бессмертия.
Вся наша жизнь во плоти есть процесс дорастания до нашего гения и его узнавание. Некоторые люди рождаются как бы стариками, и даже в пятидесятилетнем возрасте ощущают, что ещё не доросли до своего гения.
Меня часто спрашивают: «Вы автор?» Я отвечаю:
— Автор у нас один. Писатель, отказавшийся от имени, понимает, кто истинный творец его произведения. Я меньше, чем моё творение.
Творчество — проявление божественной сущности человека, это жажда мира иного, это медитация, это молитва. И потому всякое творчество базируется не на размышлении, а на интуиции. Не может быть постижима Истина через интеллектуальное усилие, но лишь через мистическое откровение, через личный духовный опыт. Мысль — неуклюжая попытка выразить чувство, всё равно что облака запихнуть в рамку
Когда пишу от сердца — получается всё, когда от головы — ничего! Я не придумываю, а лишь подчиняюсь вдохновению, пытаясь понять, что должно быть написано и как; стараюсь не столько объяснить, сколько выразить, и даже не столько выразить, сколько отразить, уловить замысел, который обнаруживается в логике преследующей меня мысли, помогаю ему выкристаллизоваться.
Настоящий писатель — не сочинитель; он лишь отражает жизнь, ибо сочинить правду невозможно, можно лишь её отразить. Правда выше вымысла! А выше правды Поэзия правды! Я видел Тайну, и хочу, чтобы её увидели другие. Моя задача не учить читателя, а побудить его вместе разгадывать Тайну. И для меня счастье, если читатель откроет в тексте больше смыслов, нежели открыл я. Я хочу помочь человеку задуматься, создаю пространство для размышлений, не навязывая своего мнения, поскольку каждый должен сам постичь себя и загадку мироздания».
(из моего романа-быль «Странник»(мистерия) на сайте Новая Русская Литература
Кто хочет прослушать дискуссию на конференции «Петербургские мемуары», могут скачать аудиофайл в формате dvf (три часа) по ссылке для скачивания
files.mail.ru/IRWZ9V
Плагин от Sony здесь: www.nch.com.au/scribe/sony.html
P.S. Мой обзор прошлогодней конференции «Загадки петербургского текста» можно прочитать в моём дневнике.
© Николай Кофырин – Новая Русская Литература – www.nikolaykofyrin.ru