Недавно я был приглашён на семинар по
борьбе с коррупцией Санкт-Петербургского международного
криминологического клуба. Предметом политической криминологи является не
только преступность политики, но и политика противодействия
преступности.
Ряд участников семинара (в частности, председатель
криминологического клуба профессор Д. А.Шестаков) были преподавателями
нынешних руководителей государства. Я обучался на юридическом факультете
Ленинградского университета в одно время с нынешним президентом, и мне
посчастливилось писать дипломную работу под научным руководством
профессора Д. А. Шестакова.
На семинаре с докладом
«Антикоррупционная политика субъектов российской федерации: от имитации к
институционализации» выступил главный специалист по политической
криминологии в России доктор юридических наук, профессор Павел
Александрович Кабанов (Набережные Челны, Россия).
Профессор Д. А.Шестаков сформулировал основные вопросы для обсуждения:
1\ Чем обусловлено неожиданное обнаружение системной элитарной коррупции в московском регионе?
2\ Как расценить новый подход президента Медведева к санкциям за коррупционные преступления?
3\ Возможно ли обуздать «олигархическую коррупцию» на высоких эшелонах власти?
Смотрите видеозапись выступлений участников семинара в конце поста.
читать дальше
«Не утверждай, что ты не продаёшься, если тебя ещё не пытались подкупить», – говорил две тысячи лет назад Цицерон.
Долгое
время коррупция для чиновников была законным видом деятельности. До 17
века государственные чиновники жили благодаря кормлениям, то есть, на
средства от лиц, заинтересованных в их деятельности.
С 1715 года
получение взятки в любой форме стало считаться преступлением, поскольку
чиновникам стали платить фиксированную зарплату.
При Петре Первом
количество чиновников так возросло, что жалование выплачивалось
нерегулярно, и взятки, особенно для чиновников низших рангов, вновь
стали основным источником дохода. Вскоре после смерти Петра система
«кормлений» была восстановлена.
В Советской России по уголовному
кодексу 1922 года взяточничество считалось контрреволюционной
деятельностью, и за это преступление предусматривался расстрел.
В
СССР до начала 80-х годов тема коррупции открыто не поднималась. Первым
громким делом стало дело фирмы «Океан», затем «Сочинское дело», потом
дело директора Елисеевского гастронома в Москве Юрия Соколова, который
был в итоге расстрелян.
В СССР боролись не столько с коррупцией,
сколько с привилегиями. Хотя была предусмотрена уголовная
ответственность за дачу и получение взятки.
Но уже в 1998 году
доктор юридических наук Н. И.Матузов отмечал, что «привилегии,
злоупотребления, коррупция современных начальников приобрели такие формы
и масштабы, которые даже и не снились партгосчиновникам советского
периода».
В 1999 году академик РАН Д. С.Львов и доктор экономических наук Ю. В.Овсиенко оценивали коррупцию в России как «тотальную».
В
начале 1999 года заместитель генерального прокурора России Ю. Я.Чайка
заявил, что Россия входит в десятку наиболее коррумпированных стран мира
и что коррупция является одной из самых деструктивных сил в российском
государстве.
А заместитель министра финансов России Олег Вьюгин
отмечал, что система власти и бизнеса в России во многом пропитана
коррупцией и преступным бизнесом.
Согласно опросу ВЦИОМ,
проведённому в 2006 году, более половины опрошенных имеют личный опыт
дачи взяток. Средний уровень взятки, которую российские бизнесмены дают
чиновникам, вырос с 2001 по 2005 год с 10 до 136 тыс. долларов.
Согласно
опросам «Левада-центра», в 2005—2006 годах 50% респондентов называли
коррупцию в числе главных препятствий на пути экономического подъёма в
России.
В 2006 году первый заместитель Генпрокурора РФ Александр
Буксман заявил, что по некоторым экспертным оценкам объём рынка
коррупции в России оценивается в 240 с лишним млрд. долларов США.
В
2007 году председатель Национального антикоррупционного комитета России
Кирилл Кабанов заявлял, что никакой борьбы с коррупцией в России нет:
аресты чиновников среднего звена систему взяточничества не нарушают,
политика по противодействию коррупции не выработана.
В 2010 году по борьбе с коррупцией Россия заняла 154 место (всего исследованы 178 стран).
По
данным Генерального прокурора РФ Юрия Чайки, в 2009 году за дачу взяток
было осуждено свыше 3,5 тысяч человек, в то время как за получение
взятки лишь 2 тысячи.
В 2010 году Следственный комитет, тогда еще
при прокуратуре, выявил около 12 тыс. фактов взяточничества. А в суд
было направлено 1557 уголовных дел.
На этой неделе в Госдуме
рассматривался законопроект Президента Д. А.Медведева о мерах по
противодействию коррупции. По мнению журнала «Форбс» в Москве проживает
значительно больше богачей (79), нежели в финансовой столице мира
Нью-Йорке (всего 50).
В списке самых богатых людей планеты на 14
месте россиянин – глава совета директоров Новолипецкого
металлургического комбината Владимир Лисин с состоянием в 24 миллиарда
долларов. Вторым среди самых богатых россиян значится глава Северстали
Алексей Мордашов с 18,5м млрд. долларов, и третье место у председателя
группы ОНЭКСИМ Михаила Прохорова – 18 млрд.долларов.
Как же становятся миллиардерами в России?
В
Тульской области чиновники согласились за 40 миллионов рублей помочь
бизнесменам решить вопрос о строительстве гипермаркета. Задержан за
взятку был лишь директор областного имущественного комитета Виктор
Волков. Неужели он один хотел присвоить себе все эти деньги?
По
действующему закону, если коррупционера поймали с поличным, ему грозит
только лишение свободы. А полученные незаконным путем деньги далеко не
всегда отбирают и не особенно разыскивают.
Поэтому Президент
Д. А.Медведев предложил увеличить штрафы за взятки, вплоть до
стократного. Логика такая: чем больше взял, тем больше отдашь
государству.
Но при этом, как ни странно, коррупционер не лишается
навсегда права вновь занять «доходную» должность. Он может заплатить
штраф, и начать воровать снова.
Некоторые считают, что Президент
по сути легализовал коррупцию в особо крупных размерах. Теперь крупный
хапуга может откупиться от государства, заплатив штраф.
«Государству
полезнее получить значительные объёмы средств от тех, кто совершил
преступления, нежели содержать их в тюрьме. Я не знаю, что лучше для
преступника — отсидеть 10 лет в тюрьме или заплатить миллионы. Будет
решать суд, возможно, будет учитываться просьба преступника…», – сказал
председатель Госдумы Борис Грызлов.
Недавно пользователь Твиттера
написал Президенту Д. А. Медведеву, что за встречу с первым
заместителем руководителя администрации Президента России Владиславом
Сурковым с него просят 300 тысяч долларов. «Расскажите, кто деньги
тянет», – написал президент. Помощник президента Аркадий Дворкович тут
же написал, куда именно звонить.
«Собеседники журнала The New
Times (№ 5 от 14 февраля 2011 года) в правительстве называют другие
суммы: например, $150 тыс. — обеспечение доступа к вице-премьеру Игорю
Шувалову. Самым «дорогим» доступом считается возможность приблизиться к
курирующему нефтянку вице-премьеру Игорю Сечину: $300 тыс. только за то,
чтобы сотрудники аппарата рассмотрели ваш проект. Если он интересен, то
окажется на столе у всесильного чиновника, затем, возможно, последует
встреча. Для сравнения: в лихие, как сейчас принято говорить, 90-е
доступ к телу премьера Черномырдина стоил $100 тыс., а возможность
ознакомиться с его недельным графиком — $20 тыс.
Одинаковую сумму
— $250 тыс. — придется выложить, если кровь из носу приспичило
пообщаться с кем-то из силовиков: столько берут и «за» директора ФСБ
Александра Бортникова, и «за» министра внутренних дел Рашида Нургалиева.
В том же ценовом сегменте — глава СК Александр Бастрыкин и генпрокурор
Юрий Чайка.
Если речь идёт о так называемых традиционных
преступлениях — хранении и перевозке наркотиков, кражах, бытовых
преступлениях, то за невозбуждение уголовного дела или за его закрытие у
обвиняемого могут попросить от $10 тыс. до $25 тыс.
Возбуждение уголовного дела (по заказу) от 200 тысяч до 1 млн.долларов.
«Мягкий приговор» судьи от 50 тысяч до 500 тысяч долларов».
Профессор
Павел Александрович КАБАНОВ в своём докладе на семинаре Международного
криминологического клуба высказал мнение, что имитация борьбы с
коррупцией преобладает над самой борьбой с коррупцией. Субъекты
российской федерации заказывают антикоррупционные экспертизы, чтобы
отчитаться на своих сайтах о выполнении планов и программ с одним чётким
указанием: результаты должны устраивать правовое управление, которое
является и разработчиком, и одновременно заказчиком результатов
экспертизы.
Кампания по борьбе с коррупцией отвлекает внимание
населения от решения более насущных проблем. По результатам
социологического опроса среди населения проблема коррупции по степени
значимости оказалась на 12—13 месте. В то время как на первом месте
стоит опасность безработицы, опасность экстремизма.
Проходят
показательные процессы над чиновниками небольшого уровня для того, чтобы
их должности заняли близкие к этой группировке люди. Используются
различные формы. Один из способов – обвинение в коррупции. Пусть даже
потом эти обвинения могут не подтвердиться. Но должность освободилась,
на это место посадили другого человека, не менее порядочного, чем
предшественник, как правило. Это обычная практика для России уже
последние 300 лет. Это противоборство политических кланов за влияние.
Механизм
борьбы с коррупцией реализуется избирательно. Если это «наш человек»
(«человек команды»), то он может позволить себе всё что угодно.
Бандиты 90-х в значительной доле (те, кого не постреляли) адаптировались к новой власти и живут припеваючи.
Когда спрашивают: почему Кущёвку просмотрели? Да у нас вся Россия это та же Кущёвка.
Ужесточение
санкций для коррупционеров это не выход из положения. Потому что опять
же будут отыгрываться на тех же врачах, педагогах и милиционерах.
Настоящих
крупных коррупционеров и возможные нынешние суровые наказания не
волнуют, не волнуют и возможные в будущем. В местах лишения свободы
коррупционеры не перевоспитываются.
Основным наказанием для
коррупционеров должны быть не штрафы, а лишение права заниматься
определённой деятельностью пожизненно. Конфискация менее эффективное
средство.
О каком правосудии в России может идти речь, когда руководитель аппарата указывает судьям, что делать?!
Наша задача минимизировать коррупцию. Однако с помощью одной лишь уголовной репрессии это невозможно.
Задача
научного сообщества – предлагать меры по снижению преступности
общества, а не критиковать. Мы подскажем, если нас услышат. Другое дело,
что не всегда хотят слышать.
Профессор Яков Ильич ГИЛИНСКИЙ
считает, что сегодня коррупция вписана в систему государственного
управления. Если по мановению палочки ликвидировать завтра всю
коррупцию, то государство встанет. Потому что отсутствуют механизмы
государственного управления, исключающие коррупцию.
Мерами уголовного
воздействия ни одной экономической, политической, социальной проблемы
решить нельзя. От санкций вообще ничего не зависит. Отдельные частные
случаи можно решить, но не проблему в целом.
Если есть верхушечная коррупция, может не быть низовой. Но если есть низовая коррупция, то обязательно будет верхушечная.
Профессор
Василий Борисович МАЛИНИН предлагает узаконить использование различных
видео и аудиоподслушивающих средств обычных граждан для сбора
доказательств о фактах коррупции. Сейчас это возможно лишь с санкции
суда. А без санкции суда, если будем тайно записывать вымогательство
чиновника или гаишника, мы сами можем попасть под 138 статью УК РФ.
В Петербурге освобождение от уголовной ответственности стоит от 5 до 10 тысяч долларов.
Условное осуждение в судах примерно от 7,5 тысяч долларов до 10 тысяч.
Подача жалобы в Верховный Суд стоит 1—1,5 млн.рублей. Но это только чтобы прочитали! Плюс нужна политическая воля.
Профессор
Семён Яковлевич ЛЕБЕДЕВ – президент клуба московских криминологов –
полагает, что нет более лукавой темы, нежели тема коррупции. Потому что
вся борьба с так называемой коррупцией и есть главный источник
коррупции.
Сегодня вся институциализация коррупции есть ни что иное
как превращение этого явления в гораздо более серьёзное, нежели оно есть
на самом деле.
Коррупция – это стержневая основа российской экономики!
Бороться с коррупцией совершенно невозможно, потому что вся система государственной власти вокруг этого явления строится.
Борьба
с коррупцией срезает верхний слой того, что и так всем известно, не
затрагивая корневую систему. Государственной воли и не может быть,
потому что эта воля направлена в другое русло.
Если государственный
разум сочтёт возможным воспринять то, что говорят учёные – что главным
источником коррупции является чиновничий произвол – если отодвинуть
чиновника от решения проблем, снизить административную составляющую
процесса принятия решений, тогда и борьба с коррупцией будет не нужна.
Профессор
Вадим Вячеславович КОЛЕСНИКОВ считает, что так называемая «деловая
коррупция» возникает в результате отсутствия свободы экономической
деятельности. Всё взаимосвязано: если нет свободы в экономической сфере –
нет её и в политике.
Бороться уголовно-правовыми методами с
коррупцией совершенно бесполезно. Нужно внедрять новые институты, как в
политике, так и в экономике. В политике это сменяемость власти,
политическая конкуренция, свобода выборов и т.д.
Очень важный
институт страхования и компенсации. Он решает многие проблемы. Когда
каждый из нас будет застрахован на миллион долларов, страховая компания
не допустит контрафактные детали в самолётах, плохой керосин и слабую
систему безопасности в аэропортах.
Кандидат юридических наук
Андрей Петрович ДАНИЛОВ рассказал, что в Германии проблема коррупции
появилась в последние двадцать лет. Для Германии характерна проблема
«большой коррупции». Полицейские у них взяток не берут.
В России была
экономическая свобода, но привела она к преступной приватизации, в
результате которой 95% того, что должно принадлежать всем, принадлежит
5%.
Те, кто составляют основную опасность для нашего общества, правят и продолжают обогащаться.
Доцент
Игорь Николаевич ЛОПУШАНСКИЙ полагает, что у нас борьба с коррупцией в
управленческих структурах возлагается на сами же управленческие
структуры. Мы не видим ни одного органа, который бы мог осуществлять
экспертную оценку коррупционной деятельности со стороны.
Везде есть
коррупция, только уровень распространённости разный. Инвестиции идут в
коррумпированные страны, такие как Индия, Китай.
Мы, конечно, можем ужесточить наказание для коррупционеров. Но в Китае даже расстрелы не помогают, и коррупция там растёт.
У
нас одной из важнейших причин роста коррупции – отсутствие
оппозиционных политических структур. У нас нет не ангажированных средств
массовой информации, которые могли бы свободно говорить о коррупции.
Без того, что у нас будет постепенно меняться политическая система в сторону открытости, мы с коррупцией никогда не справимся.
Профессор
Дмитрий Анатольевич ШЕСТАКОВ считает, что коррупция существует на всех
уровнях общественной жизни: от самой обыденной до самой верхней (на
государственном уровне), и ещё выше – в надгосударственном уровне.
Никого
не удивил тот факт, что раскрыта система коррупционная, когда
прокуратура покрывала подпольные казино, и вскрыли эту систему только
после смена мэра Москвы. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять,
почему это так происходит.
Прошедший финансовый кризис это
коррупционное явление. Соответствующие круги сверхбогатых людей,
контролирующих банковскую систему, забрали деньги из банков, украли
посредством различных мошеннических операций. Банкиры – это
«рафинированные преступники».
Государство находится в коррупционной связи с находящимися на надгосударственном уровне преступными силами.
Когда «олигархическая преступность» присвоила деньги, разве это было без участия власти?
Что
касается конфискации, то надо было бы отнять то, что нажито преступным
путём. Но всё же более эффективное средство это запрет на занятие
соответствующей управленческой деятельностью.
Первый фактор коррупции это корысть, стремление жить лучше.
Второй фактор – экономическая целесообразность.
Третий фактор – это бездуховность.
Психология
коррупции такова, что дающий взятку хочет с меньшими усилиями решить
свою проблему. Корысти берущего можно противопоставить только
духовность. Никак иначе удержать человека от соблазна обогатиться
невозможно.
Коррупцию можно условно разделить на две части:
коррупция «элитарная» и коррупция «демократическая». Элите не нужна
«демократическая» коррупция, потому что в обществе, насквозь
дезорганизованном коррупцией, жить не удобно и элите общества. Поэтому
элита начала уже бороться с коррупцией «демократической».
Демократическая
часть общества не очень-то заинтересована в борьбе против
«демократической коррупции», поскольку она помогает жить.
«Демократическую
коррупцию» побороть можно. Но «элитарную коррупцию» можно было бы
начать вводить в рамки, если была бы политическая воля. Но её нет. В ней
заинтересованы, к сожалению, наши верхи.
По мнению Х.Кури
(Фрайбург, Германия) в последние годы коррупция стала для Германии
серьёзной проблемой. После очередного коррупционного скандала в концерне
«Сименс», ущерб от которого составил около 2,5 млрд. евро, в Германии
наблюдается значительное повышение внимания к проблеме антикоррупционной
активности.
Ужесточение уголовного законодательства может привести к
некоторому сокращению коррупционных преступлений. Если
антикоррупционные меры осуществлять последовательно, то самыми важными
шагами в деле противодействия коррупции является общественная дискуссия и
создание «новой морали», особенно в экономике и политике.
Противодействие
коррупции не должно быть фиктивным, оберегающим интересы представителей
властных структур. Каждый гражданин должен быть уверен в
некоррупционности политических и экономических процессов.
ПО
МОЕМУ МНЕНИЮ, коррупция – это система (!) взяточничества, а не
корыстолюбие отдельного чиновника. Не будешь делиться с начальником,
лишишься своего места. Надо не одного коррупционера сажать – нужно
менять всю систему!
Коррупция возникает вследствие
забюрократизированности общественной и государственной жизни; излишняя
ненужная регламентация, разрешительный порядок вместо заявительного, –
всё это приводит к всесилию многочисленных чиновников и их произволу, а
значит и коррупции.
Коррупция даёт возможность легко и быстро
добиться желаемого результата, без всевозможных разрешений и
согласований, минуя многочисленные бюрократические препоны.
Коррупция возникает и по причине всё увеличивающегося имущественного расслоения в обществе.
Психологическая
причина преступности ещё и в желании обеспечить безбедную старость,
поскольку надежды на государственное обеспечение (пенсию) невелики, а
хочется сохранить прежний уровень потребления. Каждый хочет жить лучше,
ещё лучше, и ещё лучше. И зарабатывает на всём!
К тотальной
коррупции в России привела борьба за собственность и незаконная
приватизация. Чиновники, распределявшие «жирные куски», не хотели сами
оставаться в стороне, и требовали «комиссионных».
Невозможно ликвидировать коррупцию одними лишь уголовными санкциями.
Борьба с коррупцией это политическая необходимость, требование для вступление в ВТО.
И
всё же, чем отличается коррупция при социализме от коррупции нынешней
(при капитализме)? Потому что у меня такое ощущение, что ничего по сути
не меняется, только размеры взяток увеличились.
К счастью, мне не
приходилось ни давать взяток, ни брать. Но однажды на меня пытались
завести уголовное дело по заказу властей. Когда меня незаконно задержали
с применением вооружённой силы и незаконно доставили к следователю, то я
очень хорошо помню, как на стене за спиной у следователя прямо перед
моими глазами висело написанное большими буквами объявление: «Сумма в
200 долларов взяткой не является».
— Раз есть заявление, я должен
принять меры, – сказал следователь. – А если не приму мер, начальство
сделает вывод, что я плохо работаю.
— А как же справедливость? Совесть у вас есть?
— Послушайте, — оборвал милиционер. — Не надо проповедей. Я просто делаю свою работу.
— Но действуете незаконно! — возмутился Дмитрий. — Вы незаконно меня задержали, разве не так?
— Если строго по закону работать, ни одного преступника не посадишь. Никто не хочет по совести, пока силой не заставишь.
— Но послушайте, ведь это противоречит здравому смыслу!
—
У нас есть закон и мы вынуждены руководствоваться им, даже если он не
во всём отвечает требованиям здравого смысла. В таких случаях действуем,
как требует необходимость. Формально по закону вы правы. Но не могу же я
вас просто взять и отпустить.
— Тогда дайте хотя бы подписать протокол задержания.
— А не было никого протокола. — Следователь нагло улыбнулся. — И задержания не было. Вы сами добровольно пришли.
— Но ведь вы заполняли…
— Ничего я не заполнял. — Следователь демонстративно разорвал листы фиктивного протокола.
Дмитрий понял, что его обманули.
— Но у вас нет свидетелей!
—
Сколько надо будет свидетелей, столько и найдём. — Улыбка следователя
становилась всё наглее. — Бороться с системой бесполезно. С
правоохранительными органами нужно сотрудничать. Мы вас если не так, то
иначе, но всё равно посадим, если захотим».
(из моего романа-быль «Странник»(мистерия) на сайте Новая Русская Литература
P.S.
Благодарю за приглашение на семинар моего учителя – почётного члена
криминологического клуба доктора юридических наук, профессора Якова
Ильича Гилинского – кто первый приобщил меня к изучению отклоняющегося
поведения. Ныне он возглавляет кафедру уголовного права на юридическом
факультета ГРПУ и читает лекции в юридическом институте Академии
Генеральной прокуратуры.
Из-за произошедшей со мной катастрофы,
вместо диссертации я написал роман-исследование «Чужой странный
непонятный необыкновенный чужак», в котором привёл наши теоретические
споры и выводы моих социологических исследований (смотри на сайте Новая
Русская Литература).
А ПО ВАШЕМУ МНЕНИЮ, КАК ПОБЕДИТЬ КОРРУПЦИЮ В РОССИИ?
© Николай Кофырин – Новая Русская Литература – http://www.nikolaykofyrin.ru