ЛЮБОВЬ ТВОРИТЬ НЕОБХОДИМОСТЬ
<lj-embed id="8">
</lj-embed>
ЧИТАЙ ДАЛЕЕ - Андрей Тарковский, Андрей Кончаловский и Андрей Звягинцев о НАЗНАЧЕНИИ ИСКУССТВА
АНДРЕЙ ТАРКОВСКИЙ (из книги "Мартиролог")
"Также вызывают жалость т.н. художники, поэты, писателя, которые находят, что впали в состояние, при котором им невозможно работать. Зарабатывать – внёс бы я уточнение. Для того чтобы прожить – немного надо. Зато ты свободен в своём творчестве. Печататься, выставляться, конечно, надо, но если это невозможно, то остаётся самое главное – возможность создавать, ни у кого не спрашивая на то разрешения. В кино же это невозможно. Без государственного соизволения нельзя снять ни кадра. За свои деньги – тем более. Это будет рассмотрено как грабёж, идеологическая агрессия, подрыв основ.
Если писатель, несмотря на одарённость, бросил писать оттого, что его не печатают, – это не писатель. Воля к творчеству определяет художника, и черта эта входит в определение таланта (3 сентября, 1970 год).
Для человека, чтобы он мог жить, не мучая других, должен существовать идеал. Идеал как духовная, нравственная концепция закона. Нравственность – внутри человека. Мораль – вне, и выдумана как замена нравственности. Там, где нет нравственности, царит мораль – нищая и ничтожная. Там, где она есть, - морали делать нечего.
Жизнь никакого смысла, конечно, не имеет. Если бы он был, человек не был бы свободным, а превратился бы в раба этого смысла, и жизнь его строилась бы по совершенно новым категориям. Категориям раба. Как у животного, смысл жизни которого в самой жизни, в продолжении рода. Животное занимается своей рабской работой потому, что чувствует инстинктивно смысл жизни. Поэтому его сфера замкнута. Претензия же человека в том, чтобы достичь абсолютного (5 сентября, 1970 год).
Спастись всем можно, только спасаясь в одиночку. Настало время личной доблести. Пир во время чумы. Спасти всех можно, спасая себя. В духовном смысле, конечно. Общие усилия бесплодны. Мы – люди, и лишены инстинкта сохранения рода, как муравьи и пчёлы. Но зато нам дана бессмертная душа, в которую человечество плюнуло со злобной радостью. Инстинкт нас не спасёт. Его отсутствие нас губит. А на духовные, нравственные устои мы плюнули. Что же во спасение? Не в вождей же верить, на самом деле! Сейчас человечество может спасти только гений – не пророк, нет! – а гений, который сформулирует новый нравственный идеал. Но где он, этот Мессия? (9 сентября, 1970).
Талант принадлежит всем. А носитель его так же ничтожен, как и раб, трудящийся на плантации, как наркоман, как люмпен. Талант – несчастье, ибо, с одной стороны, не даёт никакого права на достоинство или уважение, с другой же – возлагает огромные обязательства, подобные тому, как честный человек должен защищать переданные ему на сохранение драгоценности, без права пользования ими. Чувство собственного достоинства доступно каждому, кто испытывает в нём потребность. Не понимаю, почему слава – предел мечтаний так называемых деятелей искусств. Скорее всего, тщеславие – признак бездарности… (14 августа, 1971).
Почему все хотят сделать из меня святого? Боже мой! Боже мой! Я хочу делать. Не превращайте меня в святого (7 ноября, 1973).
«Зеркало» – антимещанское кино, и поэтому у него не может не быть множества врагов. «Зеркало» религиозно. И конечно, непонятно массе, привыкшей к киношке и не умеющей читать книг, слушать музыку, глядеть живопись… Никаким масса искусства и не надо, а нужно совсем другое – развлечение, отдыхательное зрелище, на фоне нравоучительного «сюжета» (20 апреля 2976).
Кругом ложь, фальшь и гибель… бедная Россия! (31 июля 1976).
Как мы неправильно живём! Человек – вовсе не нуждается в обществе, это общество нуждается в человеке. Общество – вынужденная мера – защиты, самосохранения. Человек должен в отличие от стадного животного жить одиноко, среди природы – животных, растений и в контакте с ними (23 июня, 1977).
Образ – это впечатление от Истины, на которую Господь позволил взглянуть нам своими слепыми глазами (10 февраля, 1979).
Я знаю, что далёк от совершенства, даже более того, что я погряз в грехах и несовершенстве, я не знаю, как бороться со своим ничтожеством. Я затрудняюсь определить свою дальнейшую жизнь; я слишком запутан теперешней жизнью своей. Я знаю лишь одно – что так жить, как я жил до сих пор, работая ничтожно мало, испытывая бесконечные отрицательные эмоции, которые не помогают, а наоборот, разрушают ощущение цельности жизни, необходимое для работы – временами хотя бы, - так жить нельзя больше. Я боюсь такой жизни. Мне не так много осталось жить, чтобы я мог разбазаривать своё время! (24 декабря, 1979).
Странно живут люди. Будто бы они хозяева положения – и не понимают, что им дан шанс – прожить её так, чтобы воспользоваться возможностью быть свободным. В этой жизни всё ужасно, кроме принадлежащей нам свободы воли. Когда мы соединимся с Богом, тогда мы уже не сможем ею воспользоваться, она будет у нас отнята. Я понимаю, почему А.А.Ахматова так странно вела себя тогда. Её грызла ностальгия по этой жизни – ужасной, плотской, духовной и свободной, если вдуматься в её смысл (22 июня, 1980).
Пожалуй, я маньяк от свободы. Я физически страдаю от отсутствия свободы. Свобода – это возможность уважать в себе и других чувство достоинства (4 июня, 1981).
Почему я чувствую себя таким одиноким? Конечно, прежде всего оттого, что я действительно одинок. И всегда был одинок. И буду. Пора бы знать и не забывать этого (13 февраля , 1982).
Я никогда не желал себе поклонения (мне было бы стыдно находиться в роли идола). Я всегда мечтал о другом, что буду нужен (28 февраля, 1982).
Меня иногда пронзает чувство прямо-таки громыхающего счастья, сотрясающего душу, и в эти гармонические мгновения мир, окружающий меня, получает истинное – стройное и целесообразное обличие, где внутренний, душевный уклад, строй соответствует внешнему, среде, вселенной, и – наоборот. В эти минуты я верю, что я всемогущ: любовь моя способна на любой воплощённый подвиг, и я верю, что все преодолимо, горе и тоска будут разрушены, страдание обращено в победу мечты и надежды (16 апреля, 1982).
(Цитируется по «Российская газета» 20 февраля 2008 года).
АНДРЕЙ КОНЧАЛОВСКИЙ: (режиссёр фильма «Глянец» и др.) из статьи "Пещерный глянец" в Российской газете от 21 марта 2008 года:
www.rg.ru/2008/03/21/glanec.html
- Искусство ничего не меняет. Искусство может только на секунду развлечь, вызвать отрицательные или позитивные эмоции. Что изменил Данте? Что изменила «Божественная комедия» - великое произведение? Ничего. … Вообще искусство ни чему не должно научить. Я тоже когда-то думал, что искусство может на что-то повлиять, чему-то научить. Только ничему оно не учит. Человек живёт независимо от того, что он прочитал или посмотрел. … После Аушвица (фашистский концлагерь – НВ) – бессмысленно думать о том, что поэзия или красота могут спасти мир. … Человек каким был, таким и остался. К сожалению, для меня это не было так ясно, как сейчас: иллюзии европейского просвещения, которые мы все болели и болеем, - они не больше, чем иллюзии.
Человек в гораздо большей степени животное, чем мы думаем, чем мы хотим думать. Животным свойственны эгоизм, самосохранение и репродукция. Это главное, что определяет и человека тоже, а не только этический код или вера в добро, особенно поиск истины. Самая главная ошибка в христианстве – это идеализация истины. В Китае, в Индии даже понятия такого нет! Ни одна религия в мире, кроме христианства, не утверждает, что знает, где истина. Отсюда возникает этот самый либеральный комплекс: «Свобода, прогресс, человек рождён для добра». Это всё чепуха, которая не имеет отношения к реальности. Человек не рождён для добра. Человек рождён как животное, и любой хороший человек может стать животным в течение часа, ну пяти часов, если его поместить в тюрьму. Не обязательно делать его узником. Можно сделать его даже охраной.
...Я раньше снимал картины в надежде. Сейчас я делаю картину для того, чтобы сказать: она мне понравилась. Меня за это ненавидят. Это хорошо, значит, задело. Я не хочу, чтобы меня любили. Меня не за что любить. Как и всех, но особенно меня. Дети должны любить, а вот публика … Это наивно.
...Я делаю картину не для того, чтобы создать героя. Я делаю картину, где симпатичные и отвратительные люди просто делают своё дело. Они работают в тех сферах, где зарабатывают деньги. … Я вообще не люблю чистых людей. Их нет. Чистые люди – это карикатуры.
... Мы должны любить себя такими, какие мы есть, и не такими, какими мы должны быть. Мы не можем быть такими, какими мы должны.
Культуры – слишком сильная вещь, чтобы её можно было изменить культурной революцией, как при Мао Цзэдуне.
Мне близка идея, что европейская культура в своем антропоцентризму и преувеличении роли человека и его ценности перестала понимать, что такое человек.
...Я не хочу быть объективным. Меня не интересует объективность. Её нет.
Могут сказать, что я наврал. Пускай! Это правда. Художник должен врать. Пикассо сказал: искусство – это ложь, которая помогает понять правду жизни.
Мне кажется, вы жертва гуманистический идей относительно роли искусство в культуре мировой. Искусство не играет никакой роли, кроме развлекательной. Иногда оно делает человека на пять минут лучше, но не более. Потом каждый возвращается в свой круг, надевает туфли, идёт куда-то.
Настоящие критики тоже к этому относятся достаточно цинично. Цинизм – это хорошая черта, которая, к сожалению, часто воспринимается как нечто дурное. Циники были великими философами. Они говорили, что человек так же плох, как и хорош. В человеке столько же скотства, сколько было всегда и будет всегда. Не должно быть иначе. Человек не может стать лучше».
АНДРЕЙ ЗВЯГИНЦЕВ: "человек должен понимать, что произведение искусства — это не истина, не совершенная форма, не идеальное высказывание. Это всего лишь служение делу размягчения сердец, в которые должна войти истина. Это обслуживание истины, как служение, как священство. Настоящее произведение искусства создает трещину в глади наших представлений о мире, о наших связях с людьми. Как молния, которая в краткий миг освещает все, что вокруг тебя. Тут же все снова погружается во тьму, но ты все-таки что-то увидел. Для того чтобы создать что-то подобное, нужна колоссальная сосредоточенность. "
(полностью интервью читай здесь: www.newtimes.ru/magazine/iss...article_393.htm
"Произведения искусства — всегда самопожертвование. Ведь цель искусства — помогать человеку чувствовать себя счастливым. ... Цель моего творчества не других переделать, а себя создать! ... Ведь творит художник не потому, что надеется быть понятым, а от неустроенности, преодолевая страдание, а вовсе не от душевного комфорта. Для него творчество — самоспасение! Именно потому истинное творчество бескорыстно. Таково назначение художника — превращать страдания в произведения искусства. Главная же цель — чистота души, постижение Истины и обретение покоя. ... В этом и заключается сложность жизни и её назначение: в нахождении компромисса духовного с телом, в определении приоритетов. Главное — преодолеть дурной задор суеты и разорванное, разодранное, замусоренное сознание современных людей. " из романа-быль "Странник"(мистерия)
</lj-embed>
ЧИТАЙ ДАЛЕЕ - Андрей Тарковский, Андрей Кончаловский и Андрей Звягинцев о НАЗНАЧЕНИИ ИСКУССТВА
АНДРЕЙ ТАРКОВСКИЙ (из книги "Мартиролог")
"Также вызывают жалость т.н. художники, поэты, писателя, которые находят, что впали в состояние, при котором им невозможно работать. Зарабатывать – внёс бы я уточнение. Для того чтобы прожить – немного надо. Зато ты свободен в своём творчестве. Печататься, выставляться, конечно, надо, но если это невозможно, то остаётся самое главное – возможность создавать, ни у кого не спрашивая на то разрешения. В кино же это невозможно. Без государственного соизволения нельзя снять ни кадра. За свои деньги – тем более. Это будет рассмотрено как грабёж, идеологическая агрессия, подрыв основ.
Если писатель, несмотря на одарённость, бросил писать оттого, что его не печатают, – это не писатель. Воля к творчеству определяет художника, и черта эта входит в определение таланта (3 сентября, 1970 год).
Для человека, чтобы он мог жить, не мучая других, должен существовать идеал. Идеал как духовная, нравственная концепция закона. Нравственность – внутри человека. Мораль – вне, и выдумана как замена нравственности. Там, где нет нравственности, царит мораль – нищая и ничтожная. Там, где она есть, - морали делать нечего.
Жизнь никакого смысла, конечно, не имеет. Если бы он был, человек не был бы свободным, а превратился бы в раба этого смысла, и жизнь его строилась бы по совершенно новым категориям. Категориям раба. Как у животного, смысл жизни которого в самой жизни, в продолжении рода. Животное занимается своей рабской работой потому, что чувствует инстинктивно смысл жизни. Поэтому его сфера замкнута. Претензия же человека в том, чтобы достичь абсолютного (5 сентября, 1970 год).
Спастись всем можно, только спасаясь в одиночку. Настало время личной доблести. Пир во время чумы. Спасти всех можно, спасая себя. В духовном смысле, конечно. Общие усилия бесплодны. Мы – люди, и лишены инстинкта сохранения рода, как муравьи и пчёлы. Но зато нам дана бессмертная душа, в которую человечество плюнуло со злобной радостью. Инстинкт нас не спасёт. Его отсутствие нас губит. А на духовные, нравственные устои мы плюнули. Что же во спасение? Не в вождей же верить, на самом деле! Сейчас человечество может спасти только гений – не пророк, нет! – а гений, который сформулирует новый нравственный идеал. Но где он, этот Мессия? (9 сентября, 1970).
Талант принадлежит всем. А носитель его так же ничтожен, как и раб, трудящийся на плантации, как наркоман, как люмпен. Талант – несчастье, ибо, с одной стороны, не даёт никакого права на достоинство или уважение, с другой же – возлагает огромные обязательства, подобные тому, как честный человек должен защищать переданные ему на сохранение драгоценности, без права пользования ими. Чувство собственного достоинства доступно каждому, кто испытывает в нём потребность. Не понимаю, почему слава – предел мечтаний так называемых деятелей искусств. Скорее всего, тщеславие – признак бездарности… (14 августа, 1971).
Почему все хотят сделать из меня святого? Боже мой! Боже мой! Я хочу делать. Не превращайте меня в святого (7 ноября, 1973).
«Зеркало» – антимещанское кино, и поэтому у него не может не быть множества врагов. «Зеркало» религиозно. И конечно, непонятно массе, привыкшей к киношке и не умеющей читать книг, слушать музыку, глядеть живопись… Никаким масса искусства и не надо, а нужно совсем другое – развлечение, отдыхательное зрелище, на фоне нравоучительного «сюжета» (20 апреля 2976).
Кругом ложь, фальшь и гибель… бедная Россия! (31 июля 1976).
Как мы неправильно живём! Человек – вовсе не нуждается в обществе, это общество нуждается в человеке. Общество – вынужденная мера – защиты, самосохранения. Человек должен в отличие от стадного животного жить одиноко, среди природы – животных, растений и в контакте с ними (23 июня, 1977).
Образ – это впечатление от Истины, на которую Господь позволил взглянуть нам своими слепыми глазами (10 февраля, 1979).
Я знаю, что далёк от совершенства, даже более того, что я погряз в грехах и несовершенстве, я не знаю, как бороться со своим ничтожеством. Я затрудняюсь определить свою дальнейшую жизнь; я слишком запутан теперешней жизнью своей. Я знаю лишь одно – что так жить, как я жил до сих пор, работая ничтожно мало, испытывая бесконечные отрицательные эмоции, которые не помогают, а наоборот, разрушают ощущение цельности жизни, необходимое для работы – временами хотя бы, - так жить нельзя больше. Я боюсь такой жизни. Мне не так много осталось жить, чтобы я мог разбазаривать своё время! (24 декабря, 1979).
Странно живут люди. Будто бы они хозяева положения – и не понимают, что им дан шанс – прожить её так, чтобы воспользоваться возможностью быть свободным. В этой жизни всё ужасно, кроме принадлежащей нам свободы воли. Когда мы соединимся с Богом, тогда мы уже не сможем ею воспользоваться, она будет у нас отнята. Я понимаю, почему А.А.Ахматова так странно вела себя тогда. Её грызла ностальгия по этой жизни – ужасной, плотской, духовной и свободной, если вдуматься в её смысл (22 июня, 1980).
Пожалуй, я маньяк от свободы. Я физически страдаю от отсутствия свободы. Свобода – это возможность уважать в себе и других чувство достоинства (4 июня, 1981).
Почему я чувствую себя таким одиноким? Конечно, прежде всего оттого, что я действительно одинок. И всегда был одинок. И буду. Пора бы знать и не забывать этого (13 февраля , 1982).
Я никогда не желал себе поклонения (мне было бы стыдно находиться в роли идола). Я всегда мечтал о другом, что буду нужен (28 февраля, 1982).
Меня иногда пронзает чувство прямо-таки громыхающего счастья, сотрясающего душу, и в эти гармонические мгновения мир, окружающий меня, получает истинное – стройное и целесообразное обличие, где внутренний, душевный уклад, строй соответствует внешнему, среде, вселенной, и – наоборот. В эти минуты я верю, что я всемогущ: любовь моя способна на любой воплощённый подвиг, и я верю, что все преодолимо, горе и тоска будут разрушены, страдание обращено в победу мечты и надежды (16 апреля, 1982).
(Цитируется по «Российская газета» 20 февраля 2008 года).
АНДРЕЙ КОНЧАЛОВСКИЙ: (режиссёр фильма «Глянец» и др.) из статьи "Пещерный глянец" в Российской газете от 21 марта 2008 года:
www.rg.ru/2008/03/21/glanec.html
- Искусство ничего не меняет. Искусство может только на секунду развлечь, вызвать отрицательные или позитивные эмоции. Что изменил Данте? Что изменила «Божественная комедия» - великое произведение? Ничего. … Вообще искусство ни чему не должно научить. Я тоже когда-то думал, что искусство может на что-то повлиять, чему-то научить. Только ничему оно не учит. Человек живёт независимо от того, что он прочитал или посмотрел. … После Аушвица (фашистский концлагерь – НВ) – бессмысленно думать о том, что поэзия или красота могут спасти мир. … Человек каким был, таким и остался. К сожалению, для меня это не было так ясно, как сейчас: иллюзии европейского просвещения, которые мы все болели и болеем, - они не больше, чем иллюзии.
Человек в гораздо большей степени животное, чем мы думаем, чем мы хотим думать. Животным свойственны эгоизм, самосохранение и репродукция. Это главное, что определяет и человека тоже, а не только этический код или вера в добро, особенно поиск истины. Самая главная ошибка в христианстве – это идеализация истины. В Китае, в Индии даже понятия такого нет! Ни одна религия в мире, кроме христианства, не утверждает, что знает, где истина. Отсюда возникает этот самый либеральный комплекс: «Свобода, прогресс, человек рождён для добра». Это всё чепуха, которая не имеет отношения к реальности. Человек не рождён для добра. Человек рождён как животное, и любой хороший человек может стать животным в течение часа, ну пяти часов, если его поместить в тюрьму. Не обязательно делать его узником. Можно сделать его даже охраной.
...Я раньше снимал картины в надежде. Сейчас я делаю картину для того, чтобы сказать: она мне понравилась. Меня за это ненавидят. Это хорошо, значит, задело. Я не хочу, чтобы меня любили. Меня не за что любить. Как и всех, но особенно меня. Дети должны любить, а вот публика … Это наивно.
...Я делаю картину не для того, чтобы создать героя. Я делаю картину, где симпатичные и отвратительные люди просто делают своё дело. Они работают в тех сферах, где зарабатывают деньги. … Я вообще не люблю чистых людей. Их нет. Чистые люди – это карикатуры.
... Мы должны любить себя такими, какие мы есть, и не такими, какими мы должны быть. Мы не можем быть такими, какими мы должны.
Культуры – слишком сильная вещь, чтобы её можно было изменить культурной революцией, как при Мао Цзэдуне.
Мне близка идея, что европейская культура в своем антропоцентризму и преувеличении роли человека и его ценности перестала понимать, что такое человек.
...Я не хочу быть объективным. Меня не интересует объективность. Её нет.
Могут сказать, что я наврал. Пускай! Это правда. Художник должен врать. Пикассо сказал: искусство – это ложь, которая помогает понять правду жизни.
Мне кажется, вы жертва гуманистический идей относительно роли искусство в культуре мировой. Искусство не играет никакой роли, кроме развлекательной. Иногда оно делает человека на пять минут лучше, но не более. Потом каждый возвращается в свой круг, надевает туфли, идёт куда-то.
Настоящие критики тоже к этому относятся достаточно цинично. Цинизм – это хорошая черта, которая, к сожалению, часто воспринимается как нечто дурное. Циники были великими философами. Они говорили, что человек так же плох, как и хорош. В человеке столько же скотства, сколько было всегда и будет всегда. Не должно быть иначе. Человек не может стать лучше».
АНДРЕЙ ЗВЯГИНЦЕВ: "человек должен понимать, что произведение искусства — это не истина, не совершенная форма, не идеальное высказывание. Это всего лишь служение делу размягчения сердец, в которые должна войти истина. Это обслуживание истины, как служение, как священство. Настоящее произведение искусства создает трещину в глади наших представлений о мире, о наших связях с людьми. Как молния, которая в краткий миг освещает все, что вокруг тебя. Тут же все снова погружается во тьму, но ты все-таки что-то увидел. Для того чтобы создать что-то подобное, нужна колоссальная сосредоточенность. "
(полностью интервью читай здесь: www.newtimes.ru/magazine/iss...article_393.htm
"Произведения искусства — всегда самопожертвование. Ведь цель искусства — помогать человеку чувствовать себя счастливым. ... Цель моего творчества не других переделать, а себя создать! ... Ведь творит художник не потому, что надеется быть понятым, а от неустроенности, преодолевая страдание, а вовсе не от душевного комфорта. Для него творчество — самоспасение! Именно потому истинное творчество бескорыстно. Таково назначение художника — превращать страдания в произведения искусства. Главная же цель — чистота души, постижение Истины и обретение покоя. ... В этом и заключается сложность жизни и её назначение: в нахождении компромисса духовного с телом, в определении приоритетов. Главное — преодолеть дурной задор суеты и разорванное, разодранное, замусоренное сознание современных людей. " из романа-быль "Странник"(мистерия)